В Новом Уренгое это произошло. Ровно 15 лет назад работал я там мастером (али прорабом, уже и не вспомнить), а в бригаде моей были ребята все сплошь мелитопольские и киевские, хохлы, в общем.

Но попадались среди них и люди «прочих национальностей», немцы, например. Ну, обрусевшие, в смысле, наши. Одного из них — мужик в возрасте — звали Андрей Гаврилович Майхер. А что? Нормальное советско-немецкое имя. И вот переехали мы с одного участка на другой. Расселились в общаге, я говорю комендантше новенькой (у нее тоже имячко было будь здоров: Оксана Осыка!).
— Обойдите людей, запишите, кто в какой комнате поселился. Дальше история развивалась примерно так (со слов до смерти обиженного Андрея Гавриловича). Заходит Осыка к нему в комнату и говорит:
— Гаврилыч, я должна записать, чего вы получили тут (одеяла, подушки) и кому выдано.
— Ну, так пиши.
— Гаврилыч, а я вашу фамилию не знаю...
— Андрей Гаврилович Майхер! — гордо так.
— Как?! — спрашивает Осыка, не веря собственным ушам.
— Майхер, Андрей Гаврилыч! — раздраженно.
— Как-как, извините?!
— М А Й Х Е Р!!!
— Через черточку пишется?!.. Вот ведь, сказала вслух то, о чем все мы только думали.