Байки студенческие. Переправа через Сестру

Дело было в начале 70-х в Сестрорецком Курорте. Начало июня, но погода жаркая, хотя вода в Финском заливе еще прохладная, градусов 14-16. Купаться можно, но лучше в спринтерском режиме, не больше пяти минут. Зато загорать — одно удовольствие, и народу на пляже Курорта прибывает с каждой электричкой, благо железная дорога здесь подходит почти вплотную к пляжу. Мы, шалопаи-студенты, для себя вопрос перенаселенности решили просто: моста на остров в дельте реки Сестры со стороны Курорта в то время еще не было, да и сам остров совсем недавно перестал быть погранзоной. По рукаву Сестры вброд переправиться в то время было невозможно: и глубоковато, и мазута на дне было столько, что ноги потом надо было оттирать и отмывать часами. и старожилы пляжа это знали. Но выход был: вдоль продолжения русла в заливе шла высокая песчаная коса, глубина на бровке которой порой и до колен не доходила. Метрах в 50-70 от берега русло теряло глубину, и там (уже без мазута) можно было, даже не замочив плавок, перебраться на каменную гряду у острова.
Мы этот брод знали, и перебравшись на остров, с удовольствием валялись на полупустом пляже и наблюдали за давкой у соседей.

Но вот кто-то со следующей электрички не просто повторил наш маневр, но и расставил вдоль брода вешки! Почти все вновь прибывшие рванули по вешкам на свободный пляж. Еще один поезд — и нас тут станет, как селедок в бочке.
Кто-то из наших пробежал до вешек и передвинул пару поближе к кромке подводной косы. Сидим, ждем.

Вываливаются отдыхающие из следующего состава, и первым замечает вешки глава семьи — респектабельный товарищ при животике, в то ли шляпе, то ли панаме, в плавках и с сумкой-рюкзаком на плече (были такие, ежели кто помнит — матерчатые, с плотным днищем и наплечным ремешком; можно таскать как сумку, можно — как рюкзак). Из сумки торчит голова жесткошерстного фокстерьера и внимательно наблюдает за окрестностями.
За главой семьи движется, приподняв подол то ли платья, то ли халатика, его дородная супружница. За ними топотит вброд хныкающее чадо мужеского полу лет пяти от роду, тоже не в меру упитанное.

Поначалу осторожный, к середине пути папаша расслабляется и перестает глядеть под ноги — только на вешки впереди. Идущая за ним верная спутница вступает на рыхлую кромку косы и съезжает на полметра ниже, почти по грудь. Вы Ильфа с Петровым читали — про крик раненой волчицы? Так вот это про нее. Только волчица наверняка не умела так виртуозно материться...
Пока глава семьи шел на помощь, мы узнали много интересного о нем, о его наклонностях, маме, бабушке, прочей родне, желательном направлении его движения в ближайший момент и проч., и проч.

Когда он стал вытаскивать свою матрону на кромку брода, она сорвалась с верхней точки, и теперь уже папаша сел с ледяную воду по шею. Недовольный фокс с визгом и лаем выбрался из сумки и, плавая вокруг, брызгая лапами, норовил взобраться на голову то мужику, то его супруге.
И тут неожиданным басом вступил в эту какофонию сынок. Рёв был, как от уходящего в дальнее плаванье буксира — густой и печальный донельзя.

В конце концов они выбрались на берег и быстро высохли на жарком солнце, но желающих повторить их бросок через Сестру почти не было.